- Почему ты никак на работу не можешь устроится? - спросил я Петровича, своего соседа по коммуналке, с которым мы, сидя на кухне, уже третий час употребляли.
Сосед пыхнул зловонной дешевой сигареткой без фильтра и вздохнул.
- Да трудовая у меня... того.
- Чего - того? - не понял я.
- Ну, того. - он неопределенно помахал рукой.
- Утеряна?
- Да нет. Испорчена. Напрочь испорчена, Володька.
- Это в смысле? - удивился я. - Постирал нечаянно?
- Да не...
- Прожог?
- Да какое там прожег! Запись у меня там нехорошая.
- По статье что ли вылетел?
- Да уж лучше б по статье! - Петрович сморщился и разлил водку по стаканам. Выпили, закурили.
- И все же, Петрович? - меня снедало нездоровое любопытство, помноженное на пьяную упертость. - Что у тебя такое в трудовой?
Сосед вздохнул, затушил окурок и пошел к себе.
- С директором я поссорился. - сказал он вернувшись, и положил передо мной трудовую. - Сильно поссорился. Очень сильно.
- Угу. - кивнул я, открывая книжку на последней записи. Буквы сливались.
- Что там у тебя такое? Нифига ж себе! Это как его нужно было достать?!! Последняя запись, заверенная печатью, гласила: "Уволен нахуй".